Дата: Понедельник, 09.11.2020, 20:05 | Сообщение # 1
Хозяин
Группа: Администраторы
Сообщений: 1367
Статус: Оффлайн
Эту формулировку И.В.Сталин ввёл в политическую жизнь ещё в годы индустриализации Советской державы.
Когда вождь Советского народа чеканил: «Кадры решают всё», он осознавал, что каждая руководящая команда призывается обществом для решения конкретных задач, которые ставит время.
Смена исторического этапа предполагает смену состава руководящих кадров. В условиях послевоенного мирного строительства он не считал, что когорта партийцев с дореволюционным стажем должна делать погоду в руководстве партией и страной.
16 октября 1952 года на пленуме ЦК КПСС Сталин говорил: «Спрашивают, почему мы освободили от важных постов министров видных партийных и государственных деятелей. Что можно сказать на этот счёт?
Мы освободили от обязанностей министров Молотова, Кагановича, Ворошилова и других и заменили новыми работниками.
Почему? На каком основании?
Работа министров — это мужицкая работа. Она требует больших сил, конкретных знаний и здоровья. Вот почему мы освободили некоторых заслуженных товарищей от занимаемых постов и назначили на их место новых, более квалифицированных, инициативных работников»….
В руководстве партии после XIX съезда ведущую роль стали занимать руководители, которые прошли суровую школу работы в правительстве во время Великой Отечественной войны и в тяжелые годы послевоенного восстановления народного хозяйства.
Те, кто не надсадился на этой адской работе, и попали в кадровую команду, которой И.В. Сталин завещал продолжить социалистическое строительство по одобренным XIX партсъездом среднесрочным и перспективным планам. Один из них — министр финансов СССР А.Г. Зверев.
Наш рассказ именно об этом замечательном человеке и профессионале с большой буквы, об одном из сталинских наркомов, входящих в состав так называемых солдат Сталина.
Это были люди, одаренные природой не только высоким интеллектом, редкой способностью к познанию окружающего мира, но и высочайшим чувством ответственности за свое дело.
Обладая незауряднейшими способностями, досконально зная все тонкости той сферы деятельности, которой они руководили, они решали задачи построения нового, неведомого миру государства с поистине выдающимися результатами.
Свою знаменитую фразу «кадры решают все» Сталин произнес в 1935 г. на приеме в честь выпускников военных академий: «Слишком много говорят у нас о заслугах руководителей, о заслугах вождей. Им приписывают все, почти все наши достижения. Это, конечно, неверно и неправильно.
Дело не только в вождях.… Чтобы привести технику в движение и использовать ее до дна, нужны люди, овладевшие техникой, нужны кадры, способные освоить и использовать эту технику по всем правилам искусства…
Вот почему старый лозунг «техника решает все»… должен быть теперь заменен новым лозунгом, лозунгом о том, что «кадры решают все».
Александр Новак наконец-то и заслуженно выдвинут в вице-премьеры — давно отмечал его как самого недооценённого министра.
Дело не только в сделке ОПЕК+, хотя это очень важный показатель и результат. Повторюсь, благодаря этой сделке России удалось избежать ловушки, в которую Запад загнал СССР в 1980-е, обрушив цены на нефть после десятилетия роста — что привело к резкому сокращению поступления валюты и закупок необходимых товаров в долг. Россия была в похожей ситуации, но в этот раз Москва сумела перехватить нефтяные цены, договорившись с арабскими шейхами.
Конечно, главная заслуга в ОПЕК+ как стратегической договорённости Владимира Путина, но всё исполнение и контроль за арабами (а это очень хитрые ребята) было за министром энергетики. И он всё проделал на отлично — несмотря на временный срыв сделки и обрушение цен в результате диверсии западных нефтяников вновь перехватить управление ОПЕК американцам не позволили. Но ещё важнее, с какой скромностью Новак воспринимал свою роль в сделке, не пиарил себя вокруг неё, не превозносил сделку как свою — если судить только по его словам, вообще можно подумать, что ОПЕК+ как нечто само собой разумеющееся. Несмотря на то, что Новак набрал колоссальный авторитет в мировом нефтегазе, он продолжает быть скромнягой и трудягой.
Не хочу перехвалить (тьфу-тьфу), но выдвижение Новака — это очень правильный пример для всех чиновников. Пример того самого служения госдеятеля, который так необходим российскому государству, вместо принципа кормушки, карьерного продвижения и привелигированных «лидеров России».
Дата: Понедельник, 09.11.2020, 21:52 | Сообщение # 3
друг
Группа: Друзья
Сообщений: 859
Статус: Оффлайн
Президент России Владимир Путин подписал указы об освобождении от должностей министра природных ресурсов и экологии Дмитрия Кобылкина, министра строительства и ЖКХ Владимира Якушева, министра транспорта Евгения Дитриха, а также министра энергетики Александра Новака и министра по развитию Дальнего Востока Александра Козлова.
Сразу же после подписания указов премьер Михаил Мишустин внес кандидатуру Козлова на пост нового главы Минприроды. Помимо этого, премьер предложил Госдуме назначить:
на пост главы Минэнерго — главу «Русгидро» Николая Шульгинова; на пост главы Минтранса — главу «Аэрофлота» Виталия Савельева; на пост главы Минстроя — первого замминистра Ирека Файзуллина; на пост главы Минвостокразвития — главу Фонда развития Дальнего Востока Алексея Чекункова.
"Wikileaks выложил все свои файлы. Все из писем Х. Клинтон, стрельбы в Вегасе снайпером ФБР, письма Стива Джобса о ВИЧ, Подеста, Афганистан, Сирия, Иран, Бильдерберг, агенты ЦРУ, арестованные за изнасилование, ВОЗ Документ о готовности к пандемии (от 2009)
Эксперты проекта ОНФ «Регион заботы» предложили новую социальную стратегию России
12 ноября 2020 года, 11:37
На сессии «Социальная сфера: госмонополия или право выбора» форума Агентства стратегических инициатив и Фонда Росконгресс «Сильные идеи для нового времени» автор проекта ОНФ «Регион заботы», учредитель благотворительного фонда помощи хосписам «Вера» Нюта Федермессер призвала гуманизировать социальную сферу.
«Мы проанализировали почти три тысячи идей в социальной сфере и выявили два ключевых парадокса в сфере предоставления медицинских и социальных услуг. Первый парадокс – то, что мне предлагают, не решает мою проблему, а второй – то, как мне помогают, унижает меня. Мы же должны отталкиваться от потребностей, а потребности у всех одинаковые: в доме, в семье, в работе, в обучении, в друзьях, в любви, в семье, самореализации, в том, чтобы у нас было имущество, право выбора и право принимать решения. И мы пришли к тому, что цель социальной национальной инициативы – каждый человек при поддержке государства и общества имеет возможности и условия для улучшения качества своей жизни во всех аспектах жизнедеятельности. И при получении помощи ни один гражданин не должен чувствовать себя униженным или бороться за сохранение человеческого достоинства», – подчеркнула Федермессер.
Она рассказала о запуске экспериментальной площадки проекта ОНФ «Регион заботы» в Нижнем Новгороде, где на условиях концессии в четырех локациях будут организованы учреждения социальной защиты с возможностью постоянного или временного проживания людей. Их новацией станет доступность инфраструктуры (творческие мастерские, фитнес-класс, парикмахерская, кафе, амбулаторно-поликлинический центр) не только для жителей этого учреждения, но и для остальных граждан. В тех районах Нижегородской области, где социальная инфраструктура не очень развита, такое взаимодействие будет востребовано.
«Мы откроем для внешнего мира те возможности, которые сегодня есть в социальных учреждениях, но используются неэффективно. Центры социальной реабилитации по всей стране прекращают работать около двух часов дня. С новым подходом использование площадей и возможностей таких центров будет значительно более интенсивным, а значит, поможет большему количеству людей», – пояснила Федермессер.
Заместитель министра труда и социальной защиты РФ Ольга Баталина обратила внимание на слабую развитость негосударственного социального сектора. По ее словам, частные поставщики социальных услуг действуют сегодня только в 66 регионах, их всего 255: 144 некоммерческие организации, 86 – коммерческих и 25 индивидуальных предпринимателей. Баталина отметила, что на пути к оказанию социальных услуг «от системы к человеку» нужно идти по трем основным направлениям: «Мы создаем новые стандарты деятельности социального обслуживания, развиваем новые возможности для негосударственного сектора и отрабатываем новые технологии в оказании социальных услуг».
Замминистра добавила, что вступающие в силу со следующего года новые правила организации деятельности социального обслуживания позволят упростить процедуру получения социальной помощи от государства фактически по всем направлениям: «Стираются избыточные барьеры, чтобы возможность получения разных видов социальных услуг не требовала от человека похода по разным организациям. Чтобы организация, находясь на конкретной территории, могла гибко реагировать на любые потребности людей».
Казалось бы, оппозиционеры, которые много лет успешно раздували чиновникофобию, могут праздновать победу: представителям власти теперь фактически запрещено резко отвечать на резкую критику. Проблема в том, что санкции предусмотрены для всех хамов без исключения:
Также закон приравнивает оскорбления в интернете к публичным. За них гражданам грозит штраф в размере до 10 тысяч рублей, должностные лица могут лишиться 100 тысяч рублей, а максимальное взыскание для юридических лиц — 700 тысяч рублей.
Кроме того, в документе прописано наказание для юридических лиц за клевету. За данное правонарушение предусмотрен штраф от 500 тысяч до трех миллионов рублей.
Кроме того, повышаются и административные штрафы за оскорбление в целом. Их максимальная сумма для граждан вырастет с 3 до 5 тыс. рублей, для должностных лиц – с 30 до 50 тыс. рублей, а для юрлиц – со 100 до 200 тыс. рублей. Уточняется, что оскорбление подразумевает унижение чести и достоинства, которое выражается как в неприличной форме, так и в «иной, противоречащей общепринятым нормам морали и нравственности». Штрафы за публичные оскорбления станут распространяться в частности на высказывания, допущенные «в отношении нескольких лиц, в том числе индивидуально неопределенных».
Сомневаюсь, что обширная популяция интернет-троллей быстро вымрет из-за этого закона. Но, вероятно, русскоязычный интернет начнёт поневоле переходить с площадной ругани на тот фирменный русский сарказм, который является нашей визитной карточкой за рубежом.
2. В прошлых постах я уже упоминал, что хамства в России и так стало гораздо меньше, особенно в сфере услуг и бизнеса. Однако читатель zigurd не согласен с этим и считает, что зона вежливости у нас заканчивается где-то сразу за границами Петербурга:
Олег, видимо, невыездной, поэтому уровень хамства в регионах для него равен питерскому.
Да, возможно, что открытого хамства стало меньше, но это только поначалу, потом понимаешь и скрытое хамство, а если потом и открытое вылезает.
Есть отличный пример русского человека (Куваев в Ютюбе), который уже лет десять живет в Японии, когда он приехал в Россию. В Японии тебе кланяются везде даже в захолустьях (корпоративная культура везде одинакова), а в России сразу пришлось на работников орать, чтобы они нормально выполняли свои обязанности. 30 лет рыночка никак не могут исправить тяжелого наследия СССР.
Лестно читать столь высокие оценки культурности и цивилизованности моего родного Петербурга. Но всё же я сомневаюсь, что петербуржцы одни такие во всей России.
3. Их нравы. Читатели прислали уличную зарисовку из Нью-Йорка. Толпа молодых людей на велосипедах атакует случайные автомобили, остановившиеся на светофоре. Задорные ребята бьют автомобили велосипедами, пытаются добраться до водителей и пассажиров. Водители покорно сидят внутри машин, чтобы не получить тумаков от толпы двухколёсных хулиганов:
Мне это напоминает «подвиги» советской молодёжной банды Тяп-Ляп, расцвет которой пришёлся на 1970-е годы. Цитирую:
31 августа 1978 года члены «Тяп-Ляп» устроили массовый пробег в район, контролируемый ОПГ «Ново-Татарская Слобода», с которой у «тяпляповских» были враждебные отношения. Приблизительно в 20:30 со стороны Речного вокзала группа подростков численностью около 50 человек, вооружённая огнестрельным оружием и металлическими прутьями, начала избивать и стрелять во всё живое. Толпа прокатилась по всему району. Действовали бандиты слаженно — разделившись на небольшие группы, они растеклись по переулкам, оставляя за собой искалеченных людей, выбитые стёкла и подожжённые машины. Итог пробега — несколько десятков раненых и двое убитых. Пострадавшие неожиданно заявили сотрудникам правоохранительных органов, что не имеют претензий к бандитам.
Дата: Понедельник, 31.05.2021, 14:24 | Сообщение # 8
Хозяин
Группа: Администраторы
Сообщений: 1367
Статус: Оффлайн
Интервью с актрисой театра им. Товстоногова Александрой Куликовой
“Для меня естественно любить свою страну и не стыдиться сказать об этом”
Владислав Шурыгин: Саша, добрый день! Прошедший год оказался очень трудным для театров. Несколько месяцев жёсткого карантина, потом ограничения по заполняемости залов, болезнь многих ведущих артистов. Насколько вам было тяжело переживать этот пандемический кризис?
Александра Куликова: Пандемия меня не задушила. Я вдоволь пообщалась со своими родными, почитала книг и сделала очень важную для меня новую работу под названием ЧЕХОВ НАШ. Это совместный проект с Донецкой филармонией, с которой я сотрудничаю с 2017 года. К сожалению, из-за пресловутого ковида премьера откладывалась, но я очень надеюсь, что осенью я с оркестром Донецкой филармонии “Ричеркар” выступлю на уже любимой сцене.
В.Ш.: Вы уже много лет актриса классического русского театра. Это вековые традиции, бэкграунд классического театра. Вы его ощущаете? Или современный БДТ расстался с этим образом и ушёл в модерн?
А.К.: Это вопрос, требующий обстоятельного ответа. Когда я пришла в БДТ, театр в большой степени придерживался традиций русской психологической драмы, разговаривал со зрителем прежде всего через актёра. Это была ещё инерция великого товстоноговского БДТ.
Но неизбежно наступала определённая стагнация, как всегда это происходит после ухода мощного лидера. Товстоноговский период был блестящим, всеми любимым, предельным пиком БДТ. Но, как всё живое, театр испытывает определённые возрастные волны — известный в театральной среде “принцип десяти лет” (где-то больше, где-то меньше) — взлёта, расцвета и неизбежного затухания, когда звезда театра горит, скорее, уже светом многолетнего признания, зрительской любви, чем новыми открытиями. Плюс 90-е были большим ударом по театру тоже. Зритель из театров ушёл, полупустые залы зачастую были даже, когда на сцене царили актёры первой величины. Выживали, как и вся страна.
Когда я пришла в БДТ, это был конец 99-го года. И как-то совершенно неожиданно для себя стала ведущей артисткой театра, играла почти все главные роли молодых героинь. В театр меня взял Кирилл Юрьевич Лавров. И мой дебют — это был спектакль “Перед заходом солнца” в партнёрстве с ним.
Мне повезло, я застала ещё многих из актёров “старой школы”, товстоноговской “гвардии”, и, встречаясь с ними в закулисье или на сцене, испытывала ощущение какой-то другой плотности — и личностной, и профессиональной, и в целом той самой традиции русского драматического театра, о которой вы спросили.
Но потом наступил другой период, в театр пришёл Андрей Могучий, человек иного мировоззрения и эстетических взглядов, и времена изменились, и наш театр неизбежно стал принципиально другим. Уже со своими “за” и “против”. Немалая часть поклонников старого “классического” БДТ радикального обновления не приняла, но пришёл новый зритель, в том числе и много молодёжи, и театр выстраивает диалог уже с ним. У нас полные залы, зрительский успех и театральные премии. Новый расцвет.
В.Ш.: А в чём вообще особенность современного театра? Я, к сожалению, не являюсь театралом, который мог бы высказывать авторитетное мнение, но моё ощущение, что театр — как некую духовную сущность стала заменять форма. Так уже было — в 20-е годы форма пришла в русский театр, это был советский авангард, но это прекрасный был авангард — он обогатил собой театр, толкнул его в будущее. Органично слился с ним. Но сегодняшний театр мне видится уже каким-то постмодернистским авангардом, когда дух уходит, и остаётся только форма. Причём, форма ради формы. Китч, а не искусство. Или всё-таки это тоже поиск, это тоже движение?
А.К.: Да, так называемый аттракцион занимает сегодня важное место в театре вообще. И да, форма часто душит чувство и превращает в плакат мысль. По моему опыту, аттракцион в драматическом театре, как правило, не вызывает сопереживания, глубинного включения зрительской души. Вспышка, бенгалский огонь, привлекают внимание зрителя — но вот он уже прогорел, и зритель требует новой аудио-визуальной стимуляции. Ну, и конечно, провокация — важнейший инструмент сегодняшнего театра, куда ж без неё. Сегодняшнему зрителю театр в известном смысле стучит по голове. К кому-то через это действо приходит прозрение и экстаз, кого-то тошнит от сотрясения мозга, кто-то, как ни странно от этого напора скучает. Это знаете, я как-то спросила одного своего знакомого из Германии, почему в немецком театре так любят раздевать актёров на сцене, и он мне сказал, что это негласный договор со зрителем: если человек в Германии заплатит деньги за билет и ни разу не увидит обнажённого тела, он будет чувствовать себя обманутым. Так вот я в свою очередь, чувствую себя обманутой, если приходя в драматический театр, не испытываю глубоких чувств. Мысль, подкреплённая сильным чувством, переданным от актёра к зрителю — вот сердце драматического театра.
В 90-е годы я с удовольствием играла в театре нового типа у Бориса Юхананова, московского режиссёра, знаменитого сегодня руководителя “Электротеатра Станиславский”. Я с ним работала, и вкусила и радость новой театральности, театра формы, мистерии, шифра… Даже будучи по природе актрисой психологической драмы, я включилась в эти радикальные игры с формой с колоссальным удовольствием, мне это было интересно. Но тогда это было новостью, революцией, а теперь стало мейнстримом. Со всеми издержками: вторичностью, модой, апологетством.
Как это ни смешно, сейчас самые большие смельчаки и радикалы те, кто ставит пьесы так, как они написаны.
Но прекрасных глубоких и сущностных спектаклей, и просто красивых спектаклей, как воплощение удивительного праздника Театра, сейчас тоже немало. Театр сегодня очень разный, и я бы не стала припечатывать всех одним штампом. А по большому счёту для меня важнее, ЧТО говорит режиссёр человеку и миру, а не КАК.
В.Ш.: Саша, пятнадцать лет назад у меня была беседа с Анастасией Вертинской, и тогда эти проблемы только начинались. Меня в том разговоре удивило её отношение к существовавшей тогда театральной системе. Она довольно резко раскритиковала систему сложившихся “закрытых” театральных коллективов, как она говорила, “театра сектантов”, где любой переход из театра в театр — это чуть ли не предательство, удар в спину. Вертинская выступила за антрепризу. Не это ли “сектантство” фактически заморозило наш театр? Коллективы начали вариться каждый в своем котле, обмена творческого почти не было. Пока этими театрами руководили легендарные режиссёры, театры были “на взлёте”, но по мере ухода “звёзд” началась деградация, которая теперь и выстрелила в постмодернизм, потому что по-старому уже было нельзя, а по-новому не получалось. И начались радикальные эксперименты. Вы принимаете антрепризу, или артисту нужно оставаться в рамках своего театра и с его судьбой идти до конца?
А.К.: Сейчас вопрос так уже не ставится. Знаете, ситуация “отдать жизнь за царя”, в том смысле, что нужно прийти, и театр — твоя семья до гробовой доски, она сейчас так остро не стоит. Скорее, это отголосок советского времени, когда в театре царила студийность, люди жили в театре тотально — и на спектаклях, и на репетициях, и между ними. И это давало свой художественный результат. Но и проблема, о которой сказала Анастасия Александровна, тоже родом из этого времени. Театр и сегодня место абсолютно авторитарное. Худрук, главный режиссёр или в отдельных случаях директор — решает судьбы актёров, руководствуясь и личным отношением, и эмоциями тоже. Поэтому, наверно, и тема “ножа в спину” может и сегодня возникать. Но жёстких творческих монастырей стало гораздо меньше. А “замороженность” на каком-то этапе и последовавшие принципиальные изменения в театре — результат того, что происходило в обществе в целом. Всё нуждалось в реформе, развитии, воздухе… Реформы не случилось, произошёл взрыв. И всё поменялось. Антреприза в 90-х казалась прекрасным воплощением свободы, а оказалась — за редким исключением — профанацией театра. По сути, не искусством, а коммерцией. Репертуарный театр завис между двух времён.
Раньше считалось что, если ты занимаешься искусством, то думать о деньгах — это как-то не очень прилично. То есть, конечно, классно, если ты работаешь и зарабатываешь, но, всё равно, всегда приоритет был в том, что ты отдаёшь себя искусству, и в этом есть какая-то своя чистота помыслов и бескорыстная самоотдача. Театр в советское время никогда не был способом заработать денег. И прежде там действительно было служение искусству, так и говорили, как в девятнадцатом веке: “Я служу в театре”. И “старая школа” артистов до сих пор говорит “я служу в БДТ” или “я служу в Малом театре”.
В.Ш.: Вы тоже так говорите?
А.К.: Часто так и говорю. И мне это видится правильным отношением между театром и артистом, хотя, возможно, мою сегодняшнюю работу в театре и нельзя в полной мере назвать служением. Другое время, другая ситуация. В слове “служение“ какая-то особенная вера есть в своё дело. В безусловную необходимость именно это сказать сегодня. Я этого в театре ищу. Нахожу не всегда.
А сам по себе принцип репертуарного театра — это наше достояние, которого почти нигде в мире не осталось. Его беречь надо, какие бы творческие и социальные взрывы его не потрясали.
В.Ш.: Читая интервью известных западных артистов, я обратил внимание, что для артиста на Западе существует очень много возможностей учиться. Есть множество театральных школ, есть английский театр, ты можешь пойти поработать в итальянском “дель арте”, можешь пойти в испанский, можешь поехать в Нью-Йорк. То есть, ты можешь постоянно что-то менять, испытывать. Насколько сегодня в России артист может учиться, оттачивать своё мастерство, изучать другие театральные школы?
А.К.: Сейчас — без проблем! Есть множество мастер-классов, театральных и киношкол, частных объединений, творческих лабораторий. Можешь пробовать, искать единомышленников. Можешь сесть в самолёт и улететь хоть в Рим, хоть в Лондон (после пандемии, конечно), хоть в Сибирь, хоть на Урал, знаменитые своими театрами, и открывать для себя творческие горизонты там. Для молодых артистов сейчас — полная свобода, и это большой плюс. Вообще, открытый мир — это здорово. Есть, конечно, проблема перепроизводства актёров — нас просто очень много, но жесткая конкуренция — издержки этой профессии.
В.Ш.: Скажите, есть какой-то переход из артиста театра в киноартиста? Вы заканчивали ВГИК, кинематографический вуз, а стали театральной актрисой. Вот переход с этих рельс на эти — есть в этом какая-то проблема?
А.К.: Перехода никакого не было. Я училась во ВГИКе, но когда я поступила, в стране снималось две картины в год, поэтому киноопыта у нас почти не было. А моим педагогом был большой театральный актёр Анатолий Ромашин, и для него театр всегда был главным, поэтому никакого специального кинообразования у нас не было. Были, конечно, какие-то съёмки, мы участвовали в учебных работах, изучали историю кино, которую я всегда любила и хорошо знала ещё до поступления во ВГИК, но наши педагоги прежде всего учили нас быть на сцене.
В.Ш.: Саша, одна из вечных тем людей творчества — тема свободы. “Художник должен быть свободным!” — этим лозунгом наша интеллигенция манифестировала последние сто пятьдесят лет. И во времена Российской Империи, и во времена СССР. Вот уже тридцать лет, как на отсутствие свободы жаловаться не приходится. Она наступила. Но почему же так мало за эти тридцать лет мы увидели действительно ярких и талантливых творческих прорывов? Что этому мешает, по вашему?
А.К.: Этот парадокс с цензурой всегда поражал меня. Я не могу до конца понять, почему в подцензурное советское время рождалось столько выдающихся произведений искусства. Причём, они могли абсолютно вписываться в идеологические рамки или в немалой степени выпрыгивать из них, но художественный уровень, к примеру, советского кино, включая уровень актёрской игры, до сих пор малодосягаем. Как говорит Фирс в “Вишнёвом саде”: “секрет раньше знали”. Притом, что сегодня царят другие типы цензуры. В кино и телевидении — это цензура денег, рейтинга, кассы. Это то, про что Тарковский в Италии написал в дневниках: “Здесь всёмеряется на деньги”. Да, у нас теперь тоже всё меряется на деньги. И для нашей почвы, мне кажется, это более удушающая цензура, чем для условного Запада, где в этом есть своя органика.
И, конечно, цензура корпоративная. Тот самый знаменитый “либеральный партком”, который строго блюдёт, кто шагает в ногу, а кто нет. Постулировать ценность свободы, как оказалось, ещё не значит быть готовым признавать её за другим. Вот такая она, свобода. Ускользающая, как вода. Для меня она очень важна, без её ощущения невозможно дышать. И всё больше солидаризируюсь с мыслью, что подлинная свобода живёт внутри самого человека.
В.Ш.: А у вас нет страха перед будущим? Что вдруг элементарно будет не хватать денег, что придётся снизить запросы?
А.К.: Страх перед будущим в нынешнюю эпоху, в той или иной мере, есть, как мне кажется, у каждого. Но в трудные минуты я вспоминаю, как жили мои родители, как жили мои дедушки и бабушки. Был скромный достаток, но мы умели быть счастливыми. У нас была и есть дружная семья. Мы всегда умели радоваться и радовать других. У меня есть опыт жизни почти совсем без денег. И истерики по поводу того, что, ах, как же я плохо сейчас начну жить, ах, как же это невыносимо — у меня нет. Конечно, я переживаю за детей, за тот мир, в который они вошли, но опыт моих предков говорит мне: не бойся, бывали времена и похуже, и мы выжили. Конечно, я люблю комфорт, и как любому человеку, мне нравится, что есть возможность куда-то поехать и где-то отдохнуть, и купить себе что-то красивое или вкусное, но если этого нет, я не отношусь к этому, как к катастрофе, я внутренне к этому готова.
В.Ш.: Саша, вы ведёте блог. Вообще, скажу честно, это не очень характерно, чтобы известный, востребованный артист вёл свой “серьёзный” блог. Конечно, блоги есть сейчас фактически у всех, это модно. Это даже почти обязательная часть “пиара” — иметь аккаунты в соцсетях. Но иметь блог и его “вести” — это совершенно разные вещи. Я уж не говорю о тех артистах, у которых блоги ведут специально нанятые люди. Вы свой блог ведёте сами, и ведёте, говоря интернетным жаргоном, “не по-девочковски”. То есть, вы не выкладываете бесконечные “фотки” и редкие банальные заметки. Вы пишете серьёзные тексты, вы ведёте свой диалог с теми, кто вас читает. Хочу спросить, во-первых, где на это время берёте? А во-вторых, почему у вас вообще возникла такая потребность его вести? Ведь это особое состояние — стать частью общественного пространства, не стесняться говорить “городу и миру”.
А.К.: Вот, вы сейчас сказали “ведёте блог”, и мне это было странно услышать, “веду блог”. Я никогда не думала в такой категории, хотя мне мой сын взрослый тоже недавно сказал: “Ты знаешь, что ты — блогер? ” Я говорю: “Чур меня, чур, какой же я, прости господи, блогер?.. ”
В.Ш.: Это термин.
А.К.: Ну, да, это термин, безусловно, я просто с юмором к этому отношусь, блогером, конечно, я себя не считаю, хотя вроде бы это так и называется. Но, во-первых, у меня нет системного подхода, я откликаюсь на своей странице только на то, на что считаю нужным. И это происходит не слишком ритмично. А истинный блогер, как я понимаю, должен существовать в системе постоянного интереса к себе. Я в этом смысле веду себя свободно, по настроению.
Хотя был целый период с 2014-го года, когда я писала регулярно. Но это изначально было, кстати говоря, не в Facebook, а “Вконтакте”. И несколько лет я прожила в очень плотном диалоге с людьми именно на своей странице.
Тут стоит рассказать, как я пришла в социальные сети. Довольно долго мне всё это было как-то неинтересно. Я очень много снималась, очень много репетировала, у меня была активная личная жизнь, я много путешествовала, и, в общем, у меня совершенно не было в жизни вакуума, в который могла внедриться социальная сеть. Мне даже тогда друзья говорили, ну как же, это же “паблик рилейшенс”, ты актриса, у тебя должен быть свой блог… Признаюсь, такой блог даже появился, но вести его стал вести мой, на тот момент, муж. Писал от моего имени, отвечал на вопросы, выкладывал фотографии. Меня это даже смешило — “моё второе я”. Но всерьёз я свой блог не воспринимала. Я вообще за этим процессом не следила, не заходила, не знала, что там есть. Просто знала, что есть страница там и там, но что происходит, я не знала. А потом случился личный катаклизм, мы разошлись…
В.Ш.: И осталось наследство?
А.К.: Да, и нужно было с этим что-то делать. В один из дней я открыла “свой” блог, и обнаружила, что, помимо свой воли, давно живу в сети. Что есть люди, которые меня читают, мне пишут. И рука не поднялась всё это прекратить. И я, как обычный неофит, стала там разбираться, а что? А как? А где я сейчас пишу? Со всеми ошибками и глупостями смешными, свойственными неофитам. Ну там, когда думаешь, что ты пишешь в “личку”, а на самом деле пишешь “в ленту”. Ничего страшного не происходило, но тем не менее… Так и втянулась. Был период, когда у меня была такая потребность, прямо неизбывная, то есть мне нужно было просто обязательно, прямо каждый день писать, делиться своими реакциями на те или иные события. Сейчас наступил период какого-то затишья, накопления, скажем так. Я не считаю нужным высказываться по поводу каждого события, и не потому, что я что-то скрываю, наоборот, я просто уверена, что мой читатель знает, как я к этому отношусь. Иногда не пишу просто потому, что не хочется повторяться или говорить прописные давно понятные истины. Очень многое в социальных сетях дублируется с вариациями буквально изо дня в день. Такая жевачка.
В.Ш.: Интересная мысль: не всегда нужно всё комментировать. Те, кто тебя знают хорошо — знают и как ты относишься к тому, или иному событию. Согласен!
А.К.: Я с уважением отношусь к тем, кто меня читает, и к тем, кого я читаю (впрочем, это, если не заберёшься в какое-то специальное место).
Среди моих френдов есть люди, разделяющие мои взгляды, есть те, кто не разделяет. Есть расхождения по отдельным вопросам. В общем, как у всех. Для меня главное — готовность выслушать другого человека и отсутствие хамства.
Но это не значит, что я готова мириться с любой точкой зрения. Нет. Есть темы принципиальные. И, если есть необходимость, я всегда ставлю точки над “и”. Ну, например, в теме Донбасса.
Вообще, для меня важны не только единомышленники, но и “сомневающиеся”, кто не определил жёстко свою позицию: “вот я из этого лагеря, а там — враги”. Мне интересны те, кто хочет разобраться, понять, определить своё отношение. И я часто пишу на острые волнующие меня темы именно для них.
В.Ш.: А вообще, артист может себе позволить убеждения?
А.К.: Это хороший вопрос. Ну, опять же, тем, кто читает мой блог, мой “символ веры”, мои убеждения понятны, и тут я не скрываюсь и не осторожничаю. Так получилось, что я начала высказываться на волнующие меня темы и начала делать то, что я делаю просто потому, что я не могла иначе. Это был нерациональный выбор, это был выбор сущностный и совершенно неизбежный. Я не думала, чем мне это аукнется, что мне за это прилетит и как на это посмотрит “княгиня Марья Алексевна”? При том, что я могу к “Марье Алексевне” с уважением и даже любовью относиться. Меня, конечно, волнует моя дальнейшая жизнь, карьера, благополучие родных. Но, если вопрос встаёт принципиально, когда затронуты твои убеждения, твой “символ веры”, ты уже не должен юлить, ты должен быть собой, и всё. Вот не могу молчать, и всё!
Для меня естественно иметь свои взгляды, для меня естественно любить свою страну, и не стыдиться сказать об этом, естественно помогать другому, если это в моих силах. Если спокойно посмотреть, в этом нет ничего особенного. Но есть люди, которых это раздражает. Ну Бог с ними, бывает. В общении я не люблю категоричность, не люблю людей ослеплённых, непримиримых, нетерпимых.
В.Ш.: Радикалов?
А.К.: Да, радикалов. Всяких “ультрас” — ультра-либералов, ультра-патриотов. Вот с этими полюсами я сложно общаюсь, причём, с обоими. Мне в общении нужна зона уважения и покоя, где без злобы и истерики я могу быть услышанной, и в состоянии услышать сама и, если не принять, то хотя бы понять чужую логику. Возможность диалога очень важна, очень! Это мирный шанс в гражданском противостоянии.
Но вернусь к вопросу — может ли артист иметь убеждения? Может. Но он должен отдавать себе отчёт, что с этой минуты у него могут появиться проблемы, недоброжелатели и даже враги. Есть ситуации, в которых тебе придётся делать серьёзный выбор. Что есть граница, за которую ты не пойдёшь в силу своих взглядов, а есть красные флажки, за которые не пустят тебя, потому что для кого-то ты стал “чумным бараком”. И всё это в определённой степени сокращает твои возможности в смысле работы, карьеры, заработка, но с другой стороны у тебя есть бесценная роскошь — быть собой. Потрогать и монетизировать её нельзя, да, но ты получаешь ту самую свободу внутри себя.
К счастью, в театре есть территории, на которых можно, не ломая себя через колено, делать своё дело, есть общечеловеческие темы — ты их раскрываешь, и уже не важно, как ты оцениваешь социально-политичесую повестку. Есть взгляд такого масштаба, что позволяет увидеть нас всех, как Гагарин из космоса, единым хрупким и прекрасным целым. Есть ощущение единственности и краткости земной жизни, которое кричит нам: поддержите друг друга, ведь через космическую секунду и нас, и вас, и их не будет…
А если предметно, то когда ты не до конца согласен с той или иной постановкой в целом, но при этом понимаешь, что этот спектакль имеет определённую свободу, тонкость и такт. И ты здесь можешь выразить свою мысль, своё чувство, себя. Если постановка — сложно устроенная смысловая система, и актёрски мне это интересно, я готова в этом участвовать. Даже если есть разность взглядов. Потому что мир этот наш сложно устроен, потому что человек сложно устроен. И его проблемы мы плакатами чёрно-белыми не решим и не выразим. Знаете, я как-то смотрела один спектакль, и он был ужасен. Актёры играли из рук вон фальшиво, сама постановка была натужной и претенциозной, пьесу я читала, в общем следить было не за чем, и смотреть это было невыносимо. И вдруг актриса, исполнявшая главную роль после часа моих зрительских мучений произносит реплику: “Мне надоел этот маскарад” и уходит со сцены. А сказано это было так, что вдруг облетела вся бессмысленная мишура этого спектакля, стало до костей понятно, что ложь — это то, чему можно сказать “стоп”, очень точно, в общем, было сказано, сыграно, какой-то звенящей правдой. И вот сколько лет прошло, а я помню эту реплику и даже интонацию. Это я к тому, что “нам не дано предугадать”, в какой момент нас услышат и почувствуют. Потому надо просто делать своё дело.
В.Ш.: Саша, последний вопрос. Вспомните поступок, которым вы гордитесь? Можно начинать с детства.
А.К.: Горжусь? Но вот вы сказали про детство, и я сразу вспомнила одну историю. Сейчас прошло уже так много времени, что вроде бы эта девочка уже и не я, а я просто вижу её со стороны. Мы тогда жили на улице Халтурина, сейчас Миллионная, и это была огромная коммунальная квартира. Она была большая сама по себе, сорок метров кухня, пять метров потолки, мраморные подоконники в метр глубиной… У нас была двухуровневая комната, родители сами построили там второй этаж. Но семей в квартире было немного, всего три. Как-то я болела, что в детстве случалось со мной довольно часто, питерский такой ребёнок со всеми этими насморками, бронхитами и тонзиллитами. Так вот, я болела, и была в этой огромной квартире совершенно одна, пока все работали, ходила в такой фланелевой длинной “ночнушке” до пят с замотанным горлом. Было мне лет шесть или семь. И у нас на лестнице жили кошки, все их подкармливали.
Так вот одна из этих кошек окотилась, и в коробке, кем-то выставленной, выкармливала котят. Я бродила по квартире и в какой-то момент вдруг слышу разговоры за дверью, а дверь была такая деревянная, питерская, с разболтанным замком и даже щелями, так что можно было увидеть, что происходит на лестнице. И вот я услышала разговоры, подошла к двери, глянула в эту щель и увидела двух мальчишек, подростков. Они смеялись, разговаривали, потом подошли к этой коробке с кошкой, и вдруг один парень взял котёнка, повертел в руках, а потом вытянул руку с котенком над колодцем лестничного пролёта. А я стою в темноте, к двери прижалась, и сейчас помню, как у меня сердце колотилось на всю квартиру. И помню страх свой, и ужас, и конец света… И тут я не выдержала, открыла дверь, вышла на холодную лестницу и, мне казалось, очень громко крикнула: “Что вы делаете?” Помню ещё, как боялась, что он испугается и бросит котёнка в пролёт. Но он его швырнул в коробку, и они побежали вниз по лестнице. Убежали, конечно, потому что не знали, что я одна. Если б поняли, что тут просто маленькая девочка и больше никого, то, наверное, и не испугались бы. Помню, как буквально вытолкнуло меня что-то тогда. Не то чтобы я горжусь той девочкой, просто думаю, что правильно всё произошло тогда. Для всех нас троих.
Про службу в воздушно-десантных войсках, погибших друзей - героев «Русской весны», кроху-сына и про любовь в День спецназа Вооруженных сил России Царьграду рассказала военнослужащая 1182-го Гвардейского артиллерийского полка ВДВ Алина Семиниченко
Алина больше года брала штурмом военкомат в родном Тамбове: попасть в армию, да еще в ВДВ 20-летней красавице было совсем непросто. Хотя к десантной службе девушка готовилась с детства наравне с парнями. Тренировалась в военно-патриотическом клубе при ДОСААФ и еще до армии совершила больше 100 спортивных прыжков с парашютом. Теперь к ним добавились армейские.
Фото из личного архива Алины Семиниченко
"Я в отца пошла, - призналась Алина. - У меня отец служил в 76-й дивизии ВДВ, потом через полтора года в эту же самую дивизию пошел служить мой дядя. С детства в семье отмечали все дни ВДВ, воспитание дало о себе знать. Я подделала подпись отца и уже с 14 лет ездила на прыжки, отец узнал об этом, когда мне исполнилось 19. Я и школу прогуливала из-за того, что ездила на прыжки".
Фото из личного архива Алины Семиниченко
Она могла бы построить обычную женскую карьеру, как многие сверстницы. Несмотря на юный возраст, у Алины был уже свой бизнес в Тамбове - салон штор. Однако после очередного отказа в военкомате девушка пошла в атаку и написала письмо в Министерство обороны.
Я написала начальнику Западного военного округа, что меня не берут в десантники, - рассказала Царьграду Алина. - Из Минобороны быстро пришел ответ, я его храню до сих пор. Мне сразу же позвонили из военкомата, мол, приходите, Алина Игоревна, но должностей все равно нет. Я им говорю - хоть в Уссурийск, хоть в Улан-Удэ. Куда угодно. И понеслось.
В результате Алина получила должность укладчика парашютов и военный билет. 1 апреля 2014 года она надела свой самый желанный наряд - форму десантника и голубой берет. Началась ее служба по контракту в подмосковном полку ВДВ в Наро-Фоминске, где на 600 парней оказалось всего двое девчат. А через два месяца девушке суждено было пережить страшную потерю. Начинались черные дни мая 2014 года на Юго-Востоке тогдашней Украины.
Фото из личного архива Алины Семиниченко
26 мая 2014 года я потеряла брата, он мне не родной, а названый брат, - поделилась воспоминаниями Алина. - Я познакомилась с Сашей Морозовым в 11 лет, на тренировках, когда занималась парашютным спортом. Он служил у нас в Тамбове, в 16-й бригаде. У него был орден Мужества и шрам на шее от ранения лица навылет, только-только все заживало.
Боец спецназа ГРУ Александр Морозов (позывной "Фидель") был к тому времени известным в боевых кругах воином, прошедшим Чечню. В 2005 году, уже после того как оставил военную службу, он стал одним из героев документального фильма журналиста Андрея Медведева и режиссера Артема Темникова "Спецназ ГРУ. Волкодавы". В нем говорится о том, как силами восьми спецназовцев был уничтожен международный отряд профессиональных наемников на Кавказе.
Позже на основе этих событий тот же режиссер снял художественную ленту "No сomment", где актеров подобрали так, что Алина каждый раз видит в главном герое своего брата Сашу
Сегодня имя Александра Морозова выбито на мемориальной доске в числе других воинов-добровольцев, погибших в первом бою за донецкий аэропорт. Мемориал можно увидеть в Храме подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры в селе Глинково.
В том же списке героев - имена трехкратного чемпиона мира по кикбоксингу Николая Леонова и Александра Власова. Историю гибели троих своих друзей девушка рассказывает, едва сдерживая слезы.
Мой близкий друг Николай Леонов из Днепропетровска был медийной личностью на тот момент, - рассказала Алина. - Известный спортсмен с мировым именем, казак потомственный, чтец в православной церкви. У него была своя рок-группа, он исполнял "православный рэп", готовился стать батюшкой. Мы познакомились в интернете, начали каждый день перезваниваться по скайпу, общаться."
Когда начались конфликты на Майдане, Коля сильно за это переживал. Он был патриот России, для него было неприемлемо, как это братья могут проливать кровь. А брат мой Сашка (Морозов) тоже добавился к нему в друзья и начал ему исповедоваться, он думал, что тот уже батюшка, а Коля был пока только пострижен в чтецы. К ним еще третий друг добавился, Саша Власов, он чуть позже стал известен своим текстом в соцсетях "Реквием ополченцев Донбасса", который написал перед отъездом в Донецк".
К ужасу Алины, все трое ее друзей серьезно засобирались в Донбасс сразу после событий в Одессе 2 мая 2014 года. Увлекавшийся мотоспортом Саша Власов продал любимый мотоцикл, парни закупили экипировку и медикаменты, начали искать возможность выехать в зону конфликта. В том числе интересовались у подруги-военнослужащей, как это можно сделать. Алина надеялась их отговорить, но мужчины стояли на своем, убеждали, что их долг - быть там, где православные братья и сестры нуждаются в их защите. Тогда Алина пошла на хитрый план.
Фото из личного архива Алины Семиниченко"
Знакомства у меня были, возможность тоже была. Я сказала им "да", но хотела обойти женской хитростью, чтобы потянуть время, и в самый последний момент сказать, что возможности нет, ребята, извините. Но они переплюнули меня. Они нашли сами. Коля прилетел ко мне из Днепропетровска в Москву, сказал, что они едут в батальон "Восток". Меня передернуло, потому что я уже знала, что из себя представляет этот батальон. Я опять начала его отговаривать. С братом Сашей у нас даже случился небольшой конфликт на этой почве, он на меня обиделся. 18 мая мы с ними встретились, у нас были небольшие проводы. Я по их взглядам понимала, что они уже были готовы ко всему".
В тот последний день их встречи Саша Власов пообещал Алине, что Николая Леонова, как будущего батюшку, друзья постараются любыми путями оградить от боевых действий, ведь Коля отправлялся волонтером от Красного креста.
Последние слова, которые я от них услышала, что дай нам обещание, ох, тяжело говорить (пауза)... дай обещание, что ты создашь семью, родишь детей и помимо того, что у тебя будет дело защищать свою родину, ты еще будешь воспитывать детей и рассказывать им о том, какие у них дядьки. Ну, а как вернемся - поедем в Крым, Крым наш.
В последний момент перед прощанием они меня втроем обняли сильно-сильно (пауза, плачет.....) и сказали, что любят меня и что гордятся мной.Добровольцы уехали 19 мая, а через три дня пропали со связи. Алина поняла, что они перешли границу. Увидела их уже 25 мая по телевизору, в новостях.
Фото из личного архива Алины Семиниченко
"В Донецке митинги показывали, и вдруг я вижу моих ребят! Смотрю, на экране прячется Коля за спинами, а впереди стоят два моих гордых орла Александра, с расправленными плечами. Один с пулеметом стоит, второй сзади, и девочки их там целуют, ну, думаю, понеслось. Коля писал за всех за них. А уже 26 мая вечером я сидела в подразделении с солдатами, включила телевизор, в новостях показывали, что захвачен аэропорт, идет стрельба. Я давай набирать ребятам, звонить им, но они были вне зоны доступа. Проходит день, а у меня на душе неспокойно. И я опять включила телевизор.
И тогда я увидела на экране в куче тел из морга своего брата Сашу, я его сразу опознала. По татуировке и крестику, который свисал. А этот крестик ему Саша Власов из Иерусалима привез. Я выключила новости, меня всю трясло, я не могла понять, что происходит. Они же только-только въехали!".
Алина собралась с силами и начала подробно изучать новости, до последнего надеясь, что хотя бы кто-то из ее друзей остался в живых, хотя бы Коля.
Девушке позвонила жена Саши Власова и сообщила, что группы больше нет, ее расстреляли. И тут Алине пошли угрозы от анонимных интернет-пользователей, они обвиняли девушку, что это именно она "зазомбировала" жителя Днепропетровска Николая Леонова и вынудила его идти на войну.
А потом началось самое ужасное: неизвестные блогеры со злорадством стали присылать ей фото из того самого морга - крупные планы окровавленных тел ее троих друзей. Надежды кончились. Алине казалось, будто она умерла вместе с ними.
"Потом я уже начала смотреть видеозаписи из моргов, и у меня до сих пор много вопросов, почему пустили туда столько журналистов? Почему все это так раскрыли, разнесли по всему миру? Я увидела Николая, лежащего на столе, и стала думать, как их забрать и похоронить. Помогли люди, помогали переводами, очень огромная была поддержка, я всем очень благодарна. Брата я похоронила только на 11-й день, это было 8 июня. Праздник Троицы".Страшные кадры из морга тогда потрясли каждого русского человека. Сегодня складывается впечатление, что в современной подлой информационной войне некие силы вполне могли прибегнуть к такой изуверской акции с одной целью - надломить дух народа, посеять панику, уничтожить боевой порыв добровольцев. И первой жертвой пали друзья Алины. Девушка до сих пор ищет ответ на вопрос, как случилось, что одна из первых групп ополченцев была расстреляна, а затем выставлена в окровавленной куче напоказ.
Фото из личного архива Алины Семиниченко
"Выжившие ребята говорили, что это было предательство. Когда люди уходили из аэропорта, командир дал всем приказ по "КамАЗам". Ребята сказали - командир, ты что? - Это же верная смерть. Но тогда было военное положение, раз командир сказал - значит, надо делать. Получается, ему кто-то позвонил по телефону, связи не было, раций не было. И дали команду.
Они поехали. Им не сказали, что там будет прикрытие. Оказывается, в зеленке сидел батальон "Восток". А тем сказали, что в "КамАЗах" едут "правосеки". И расстреляли. А потом, когда подошли, - мне ребята рассказывали, которые выжили, - смотрят, а на руках у расстрелянных георгиевские ленточки повязаны. Говорят, там были истерики у мужчин, все были в шоке, так не воюют, так нельзя".
Фото из личного архива Алины Семиниченко
До сих пор никакого внятного расследования тех событий нет. Виновные в бойне 26 мая 2014 года не установлены.
После похорон друзей Алина около года находилась в тяжелом психологическом состоянии. Одним из тех, кто поддерживал, оказался капитан Александр Семиниченко, с которым Алина в полку познакомилась, как выяснилось, во второй раз. Когда-то в детстве они уже были знакомы и даже играли в одном дворе.
"Саша не давал мне возможности быть одной, я все-таки в чужом городе, у меня тут не осталось друзей. Мне не с кем было общаться. А на Рождество 2015 года мне приснился чудесный сон. Коля (Леонов) стоит в белой рясе, а у него на руках сверток: "Подойди, говорит, сюда". Разворачивает, а там лялечка лежит - это, говорит, твой сын.
Фото из личного архива Алины Семиниченко
А я просыпаюсь и думаю - где же я жениха себе найду, чтобы родить-то? Через полгода Саша меня позвал замуж. Мы подали заявление - и поехали на прыжки. А потом узнали, что ждем лялечку, уже два с половиной месяца. Я с этой своей службой и забыла обо всех своих женских признаках. Назвали Александром, конечно! Так и получилось, что у сына моего уже четыре прыжка, если считать те, что вместе с мамой".
С сыном. Фото из личного архива Алины Семиниченко
Сегодня Алина живет за четверых. Говорит, что всю свою любовь передаст сыну, главное, чтобы вырос достойным, сильным и милосердным. Вместе с товарищами-десантниками молодая мама создала ветеранское волонтерское движение "Купол добра". Оно взяло на себя заботу о детях из принфронтовых зон Донбасса. В ближайшие дни Алиша Фидель, как теперь ее называют все, кто знаком с ней лично, отправится с группой волонтеров в Донецк. Повезут разутым и раздетым ребятишкам из прифронтовых сел теплые вещи, одежду, подарки. По дороге туда Алина и встретит День спецназа Вооруженных сил России.
Два дня лежал, следил за немцами, одним выстрелом сразу десятерых положил: таежный охотник Иван Кульбертинов
Иван Кульбертинов родился в 1917 году в семье эвенка-охотника. Учиться ему не довелось. Семья круглый год кочевала по тайге, занимаясь охотой. Эти умения ему пригодились в годы войны.
В июле 1942 года Иван ушел на фронт. Сражался под Москвой, освобождал Орел, Курск, Киев, Винницу, воевал на Северо-западном, Центральном, Первом Украинских фронтах.
Свой боевой счет в роли снайпера Иван Кульбертинов открыл 27 февраля 1943 года. В бою под Старой Руссой он сразил метким выстрелом первого вражеского солдата. Всего доли секунды требуются снайперу, чтобы произвести меткий выстрел, но для этого ему приходилось часами, иногда и сутками просиживать в каком-нибудь укрытии, порой не имея возможности попить и поесть.
Вот отрывок из воспоминаний самого Кульбертинова:
«Лежу вторые сутки в засаде, каждая жилка, каждый нерв напряжены — слежу за сараем, где расположились немцы. Вижу — подъехала повозка с боеприпасами. Ну, думаю, устрою вам, фрицы, «северное сияние»!
Немцы стали разгружать боеприпасы. Я подождал, пока они все ящики сняли с повозки, зарядил снайперку бронебойно-зажигательным патроном и послал «сладкий гостинец». Всё полетело верх тормашками, поднялся огромный столб огня, дыма, пыли. Более десятка фашистов погибли от этого взрыва».
Из воспоминаний Н.И. Дятлова, командира части, в которой служил Иван Кульбертинов: «Один немецкий снайпер прямо-таки замучил нас. Несколько жизней наших бойцов унесли его меткие пули. Я обратился к Ивану: «Надо уничтожить вражеского снайпера, давай, принимай меры !» Он попросил помочь ему вырыть ночью окоп метрах в 20 впереди основной линии и залег в нем. С рассветом немецкий снайпер начал обстреливать наши позиции, но где он спрятался, было трудно определить. Кульбертинов решил подождать восхода солнца. Как опытный охотник он знал свойство росы: на восходе солнца от выстрела обязательно остается дымовое облачко. Так оно и случилось. На густой кроне дерева после очередного выстрела снайпера образовалось дымовое колечко, которое стало для немецкого снайпера роковым…».
Слава Кульбертинова как снайпера-аса росла на фронте с каждым днем. Уж очень грозен был он для немцев. За ним постоянно охотились лучшие немецкие стрелки, но каждый раз в напряженном единоборстве Кульбертинов выходил победителем. У одного убитого под Черниговом немецкого офицера было найдено не отправленное домой письмо. В нем было написано: «Большие потери несем от русского снайпера. Он преследует нас на каждом шагу, не дает поднять нам головы. Сидим без воды и пищи, нет возможности выйти из блиндажа». Этим снайпером был Иван Кульбертинов.
За время боев на фронтах Великой Отечественной войны И.Н. Кульбертинов уничтожил 487 фашистских солдат и офицеров. За мужество и героизм он был награжден орденами Красного знамени, Славы 3-й степени, Отечественной войны 1 и 2-й степеней, Красной Звезды, медалями, представлен к званию Героя Советского Союза. Но в силу ряда причин только много лет спустя это звание было присвоено ему посмертно. Умер он в 1993 году на 76-м году жизни, похоронен в селе Тяня Олекминского улуса Якутии.
Концерн «Калашников» в честь 100-летия Ивана Кульбертинова выпустил ограниченную серию усовершенствованных карабинов «Тигр». На оружии нанесена памятная гравировка «К 100-летию великого снайпера И.Н. Кульбертинова-Пумпээ».
Маленькая Саша. Зачем красавица-второкурсница из Москвы уехала "за ленточку"
Жила-была девочка Саша Трофимова. Благополучная семья. Папа - художник-иконописец, мама - искусствовед. Дедушка служил военным атташе, бабушка - бывший военврач. Квартира в центре Москвы. 10 классов с отличием. В МГИМО - без проблем. Семинары, лекции, зачеты, экзамены. И ничего не предвещало. Но тут случилось 24 февраля 2022 года.
...- Подходит ко мне Саша, а она такая худенькая, небольшого росточка, на вид лет 15, и просит: подпишите, пожалуйста, обходной, ухожу в "академку", - рассказывает декан факультета Ярослав Скворцов. - Я сразу не понял: Сашенька, да ты что?! Из-за проблем с французским? Так, может, тебе помочь? "Нет, дело не во французском. Я на войну". - "Какая война?! Ты с ума сошла?! Да я сейчас твоим родителям расскажу!" - "Они в курсе. Кстати, я хорошо стреляю". Честно говоря, я обалдел.
Она обошла несколько военкоматов. Там отмахивались: "Иди, девочка, в куклы играй и готовься рожать..." Поехала в Белгородскую область, где набирали в войска тогда еще непризнанных республик. Тщетно. Тогда записалась в волонтеры - стала сопровождать "гуманитарку" в зону СВО. И как-то вдруг оказалось, что маленькие девочки тоже могут пригодиться.
В первый раз поехала в Харьковскую область. Мама снаряжала, как в пионерлагерь, дедушка перед выходом сунул в рюкзак любимую шоколадку ("Мы ее схомячили по дороге в Купянск"), а папа просил сфотографироваться на перроне, когда его не пустили проводить ее до вагона. Потом были ЛНР, ДНР, долгий перерыв и мысли о том, что больше ехать не стоит. Но она ездила снова и снова.
...Саша очень красивая. Одета по последней моде - потому что на побывке в Москве. Мы сидим в кафе, и я представляю ее в стайке рафинированных девчонок из МГИМО - ничем не выделяется. Рассматриваю фотографии оттуда - и бронежилет ей тоже к лицу!
Вышли на улицу прогуляться.
- В Запорожской области намного теплее. Я так давно не видела снега!
- А не холодно?
- Да что вы! Я недавно ездила с мужем на реабилитацию на Дальний Восток, там было минус 53. И то ничего.
Мужа Саша нашла на СВО. Вернее, их соединила судьба. Внезапно начался обстрел. Офицер с позывным "Алик" закрыл девчушку от осколков своим телом. А через три часа в блиндаже сделал предложение.
- Какая девушка откажет мужчине, который спас ей жизнь? Я посмотрела в его глаза и тут же в них растворилась, - улыбается Саша.
Она получила позывной "Маленькая".
Из дневника Саши. "Прошел год академического отпуска. Моя жизнь кардинально изменилась: я уехала на СВО в 19 лет, а вернулась с мужем и без здоровья. Кроме кругов ада, я объехала страну от новых территорий до Дальнего Востока, где дислоцирована часть мужа. А сейчас нахожусь в некоторой растерянности. У меня нет того интенсивного режима, к которому я привыкла в моей родной Москве, но есть постоянное ожидание нового отъезда на СВО. Нет привычного круга общения. Люди, с которыми нас раньше объединяли общие интересы, вдруг заговорили на непонятном мне языке. Моя психика пережила серьезную нагрузку военных действий, а после - смену жизненных реалий и социального статуса. Я не представляю, как вернусь к обычной жизни. Мне определенно нужны "костыли".
- Очередной обстрел, - рассказывает Саша. - Увидела какой-то дым. По дороге запершило в горле. Дышать не могу. Страшный кашель, глаза вылезли и кровь в мокроте. А медиков нет. Меня на поезд. Отпаивали молоком. Отправили в Москву. В Первой Градской лежала неделю. Потом убежала на фронт к мужу. Как он там без меня? Оставила врачам извинительную записку.
То ли после той химической атаки, то ли после контузии, но один глаз у Саши почти не видит. Врачи разводят руками: "Приходите после 25 лет. Организм, может, и сам справится"...
А как она радовалась, когда смогла стать донором . "До этого несколько раз пыталась, но после ранения были проблемы с гемоглобином".
...Когда она уезжала в первый раз, дедушка с бабушкой и мама с папой договорились: каждый день в одно и то же время, где бы они ни находились, они за нее молятся. Как я их понимаю! И тоже молюсь. Господи! Что же Ты делаешь, если такие красивые девушки ходят по краю жизни и смерти? Месят грязь. Моются в бомбоубежищах ледяной водой из ржавой бочки? И с тревогой смотрят на небо - нет ли дронов?
Я все пытаюсь понять - зачем? Она пытается объяснить: "Всё началось еще в детстве, когда случилась Крымская весна, я бойко учила с папой украинский, в квартире тети жили беженцы с Донбасса, а война не казалась такой бесконечной. У нас не было телевизора, в тот момент я еще не пользовалась интернетом. Мой пазл складывался из живых рассказов очевидцев, бесед с военными, истории, литературы. А еще мемуары прапрадедов, служивших во Львовской губернии, и рассказы прабабушки о бандеровцах, вырезавших их деревню".
Нет, она не авантюристка и не поплелась за гусаром на фронт. Просто сделала свой выбор. Хотя в школе мечтала стать официальным представителем МИД - как Мария Захарова. Потому и в МГИМО, о котором грезила с шести лет.
Семейная жизнь у Саши счастливая. Семья потомственных московских интеллигентов приняла зятя.
Под Сватово она была контужена. А потом отравилась фосфорным зарядом Из дневника Саши. "Мы не знаем, какой конец нас ожидает, сколько нам отведено пробыть вместе. Постоянно испытываем страх потерять друг друга, потому что знаем, насколько часто здесь это происходит. Все самые важные моменты начала отношений, когда любовь только вспыхивает горячим ярким пламенем, у нас порезаны на короткие, иногда минутные встречи, редкие звонки по спутниковой связи и письма. Да, в самом начале на новых территориях не было связи, и нас спасали письма, где было сказано всё то, что не удавалось произнести лично.
И тем больше мы умеем ценить то, что у нас есть: мы знаем, как дороги даже простые часы спокойного семейного ужина. Когда-то мы только об этом мечтали, лежа в спальниках в буханке. Мы знаем, сколько каждый из нас делает для того, чтобы были эти минуты, когда можно заснуть и проснуться вместе, никуда не уезжать на рассвете, не прощаться как в последний раз. И остается надежда, что у нас есть шанс не только пересечься взглядом, когда наши колонны идут в разные стороны, но целая вечность объятий друг друга, где не будет войны, а только любовь".
После лечения на Дальнем Востоке, где и зарегистрировали брак, молодые приехали в Москву. Показали обручальные кольца, которые показались мне странными. Плоские, широкие. Из золота, правда.
- Это чтоб за курок не цеплялись?
- Да нет, нам такие понравились. А на передке мы их все равно снимаем. Чтоб не отсвечивали. А вдруг снайпер?
Первую годовщину свадьбы они встретили по одну сторону окопов, но на разных участках фронта. А когда все же удается воссоединиться... Живут то в палатке, то в кабине армейского "КамАЗа", то в каком-нибудь холодном подвале.
- Я привыкла не ныть. Если что - отправят к куклам. Не раз видела, как здоровые мужики плачут. А мне нельзя.
- А почему у тебя, коренной москвички, появился легкий украинский акцент? - не отстаю я.
- Что, заметно? Просто я сейчас много общаюсь с женами украинских военнопленных.
- Мову на факультете выучила?
- Да нет! - смеется она. - У нас только английский и французский. За два года на месте обучилась. Через Красный Крест пытаемся помочь в обмене наших на не наших. Очень тяжело. Одного мальчика обменяли, а он прямо в расположении повесился. Оказалось, его в плену кастрировали.
Недавно она навестила родной МГИМО. И подарила ректору осколок, который чиркнул, вопреки бронежилету, в районе селезенки. Осколок небольшой, где-то с почтовую марку. Только писем с такими марками не бывает. Оттуда не напишешь.
- Саша, что ты будешь делать дальше?
- Конечно, вернусь к мужу. Он после контузии немного оглох, но продолжает командовать своим подразделением. Будем сражаться до самой победы.
- А потом?
- А потом восстановлюсь на факультете. Нарожаю детей. И когда-нибудь стану официальным представителем МИДа. Мечта же никуда не ушла.
Изначально это был непрофессиональный хор. Лишь в 1996 году он получил статус муниципального и с тех пор является единственным профессиональным хоровым коллективом в Нижнем Новгороде.
Артисты исполняют различную музыку - от классики до современных обработок популярных композиций - и считают человеческий голос уникальным и неповторимым инструментом.